…Ее имя, отдающее хвоей, не давало ему спокойно спать вот уже третий день. Все время чувствовался этот запах впившихся в сердце зелененьких, еще молодых иголочек… Еще — это потому что пока они не выросли до конца в его недрах… Конечно, это все, скорее всего просто надуманно… Но ему это нужно. Ему нужна эта любовь, так как он устал быть вообще без любви. Да и как так можно жить?…»
Юрий перечитал этот кусок еще раз и решил дальше не писать.
Толстенький блокнотик. Открытый. Ручка «Паркер». Перьевая. Письменный стол.
Он сидит, полностью погрузившись в кресло, и смотрит безразлично в одну точку. А в этой точке…
…В этой точке сокрыто все. Все и ничто, как бы это не было банально. Из этой точки можно сотворить мир. Не мир на листочке. Не мир в тетрадке. Не мир в блокноте. А настоящий мир, в котором ты сам будешь жить. Или сама…»
Затем он окидывает взглядом всю комнату.
…Посмотри вокруг. Оглянись. Что ты видишь? Стены? Пол? Потолок? Диван? Стол? Телевизор? Телевизор! Все это иллюзорно… и на самом деле может выглядеть совершенно по-другому. Твои органы чувств не так совершенны, чтобы видеть все таким, какое оно есть…»
— Смотришь телевизор?
— Да.
— Ну, смотри-смотри…
…Тебе, небось, кажется, будто там что-то двигается. Люди разговаривают. Пусть кажется. Ты же не видишь, как загораются разными цветами и постепенно гаснут одна за другой точечки на экране — растры. Слева направо. Сверху вниз. Как будто кто-то в тетрадке закрашивает клеточки. Быстро-быстро. Одна за другой. Переходя на новую строку и не пропуская ни одной клеточки. Это иллюзия. Ты не видишь того, что есть на самом деле…»
Вдруг, он замирает и по его лицу видно, что он к чему-то прислушивается.
— Музыка? Это музыка, да? Ты слушаешь музыку?
— Да.
— Ну, слушай-слушай…
…Это тоже один из аспектов этого иллюзорного мира. Ты же не можешь слышать ультра- и инфразвук. Они, конечно, в музыке не используются, но все-таки они есть, а ты их не слышишь…»
— Фу! Чем это пахнет, — начал ворочать он носом. — О, черт! Я же час назад воду поставил для макарон!…
…Запах и вкус. Думаешь, что хотя бы это чувствуешь в полной мере? Ошибаешься. Только единицам дана возможность различать тонкие запахи и вкусы. И то нет никаких приборов, которые могли бы «измерить» данный запах или вкус и сказать, что то, что ты чувствуешь, действительно так и пахнет или имеет именно такой вкус…»
Он почесал шею.
…Ну, и последнее из чувств восприятия. Осязание. В общем-то, с ним — то же самое, что и с обонянием. Тоже нет приборов… Но это еще не все.
— Как ты можешь оценить размеры какого-либо предмета без применения подручных средств?
— Можно его потрогать…
— И что? Чем ты его потрогаешь? Руками? Ногами? Спиной? Языком? А ведь, если трогать разными частями тела один и тот же предмет, создаются разные картины того, что же ты осязаешь. В разных частях тела нервные клетки распределены по-разному… Впрочем, это ты и без меня знаешь.
…Да ты итак все без меня прекрасно знаешь… Только не хочешь взглянуть правде в глаза. Посмотри. Послушай. Попробуй. Понюхай. Потрогай…»
А теперь ответь мне на вопрос, почему человек соглашается с тем, чего не чувствует до конца? Почему он воспринимает этот мир таким, каким тот ему только кажется?
— Ты в своем уме?
— Я еще не закончил…
…Это были чувства восприятия, а как же, назовем их так, чувства оценки? Непосредственно чувства… Любовь. Ненависть. Радость. Горе. Печаль. Тоска. Ярость. Гнев… Их много всяких. И названий много. Вот только, кажется, отрицательных (вернее, условно отрицательных) больше… Но это и не важно. Важно то, что в разных ситуациях они могут принимать разные значения (я имею в виду становиться положительными или отрицательными…). Тот же самый гнев в определенных условиях может сделать добро… Но это уже не касается на прямую рассматриваемого мною вопроса…»
— Ты к чему-то ведешь?
— Да.
— И к чему же?
— Слушай…
…Получается, что даже эти чувства относительны. Хоть они и являются следствиями чувств восприятия, но тоже дают некую оценку окружающему миру и могут помочь повлиять на эти самые чувства восприятия…»
— Замечательно. Только ты как всегда излишне логичен…
— Я еще не закончил.
— Да? А мне уже скучно.
…Так вот, учитывая все выше сказанное (и иллюзорность этого мира тоже…), несовершенство чувств и человека в целом, можно с твердостью сказать, что в самом человеке заложена возможность изменять окружающую его действительность. Для себя и для других…»
— Что-то мне это напоминает…
— …
— И что-то мне это не нравится…
…То есть я говорю о том, что можно управлять этим миром в целом и всеми его составляющими в частности. Чувства — тоже часть всего мира. А значит и ими можно управлять…»
— …
…Я пробовал. Когда-то у меня даже получалось. Но сейчас я более не хочу пробовать. Я просто хочу плыть по течению…»
— Сейчас наступит кульминационный момент, да?
Он кивнул. Тяжело вздохнул. Поднял на нее взгляд. Затем опустил. Снова поднял…
…Я не люблю тебя…»
Молчание. Напряжение.
— И ты, конечно же, не мог сказать мне об этом в другой, более простой форме, да? — со всей злостью в голосе выговорила она.
…Она вскочила, и больше не говоря ни слова, всхлипывая, выбежала, громко хлопнув дверью…»
Он сидел и перечитывал написанное.