Каждая вещь несет в себе как минимум два смысла: первый может и отсутствовать, но второй, скрытый, есть всегда.
Он крепко выматерился и, посмотрев на неестественно лежащий труп Наташи, перевел взгляд на изящную японскую вазу на столе.
— И что мы делать будем? Ты хочешь сказать, что это самоубийство? Нож в спине!
— Да ладно. Со всеми бывает.
— Почему ж это бывает чаще всего с тобой? Нет. Тебе определенно ничего нельзя доверять.
Второй вздохнул
— Еще и вздыхаешь!
— А что мне, может, вообще не дышать?
— Дыши, но думай, как из этого всего выпутаться.
— А не надо ничего придумывать.
— Ну, да. Проще просто сдаться полиции.
Труп весь был в синяках.
— Ты что? Еще и бил ее?
— Нет.
— Ах, да! Точно. У нас же самоубийство. Она сама об себя вазу разбила.
Один из осколков японской вазы как раз лежал под прекрасной рукой Наташи. По-видимому, только руки, ноги и лицо остались нетронутыми.
— Два раза.
— Что?
— Просто ваза была очень крепкой. С первого раза не раскололась, — стал оправдываться Второй.
— О! Точно самоубийство.
— Я ее не трогал.
— Ну, ну… Заливай. И всякими тяжелыми предметами, такими, как гантели, она тоже сама себе все конечности изувечила?
На руках и нога не было и живого места. Все кости переломаны, на коже синяки и следы крови. Лицо и руки тяжело было назвать прекрасными. Вокруг нее на полу была лужа крови. Лишь стены не говорили о том, что здесь что-то произошло.
— Да что ты привязался? Как я вошел, она уже такая была. Давай сделаем вид, что ничего не произошло и уйдем. Мы же еще ничего здесь не трогали — вошли лишь минуты две назад.
— Конечно! Отпечатков нет! Ты вокруг посмотри!
Второй оглянулся и увидел кровавые отпечатки пальцев на стенах. Ни одного чистого кусочка не было.
— Все равно. Я ухожу. Хочешь — оставайся.
— Нет. Я не понимаю, — все еще причитал Первый, — договорились же, просто выбросить из окна. Двенадцатый этаж. Она б не выжила. Точно. А он…
Второй был уже на улице. Он постучал в окно.
— Ну? Ты идешь? Или так и будешь стоять среди трупов?
Первый, чертыхаясь и матерясь, переступил через Наташу, затем через Олю, Игоря, Аню… и других. Дойдя до двери, он посмотрел назад и, еще раз выматерясь, вышел на крыльцо.
— Дверь закрой, — крикнул Второй, который уже был у калитки.
Первый поднялся по лестнице назад, закрыл дверь и пошел к Мерседесу, в котором уже ждал Второй. — Что? Без меня слабо машину завести? — прикрикнул Первый, подходя к месту водителя и садясь внутрь. Он последний раз окинул взглядом коттедж и завел машину. Она тронулась.
— И куда мы теперь? — спросил Второй.
— Без понятия. Главное ее закопать. Так надежнее.
— А может все-таки потянет на суицид?
— Нет. Если б нож не в спину…
— Едем к Свердловскому.
— Ты что? В парке закопать? С ума сошел?
— Наоборот. Там ее никогда не найдут.
— Ну, ладно, — согласился Первый.
Нога Второго сильнее вдавила педаль газа и Джип, еще громче зарычав, понесся по дороге.
— Ты знаешь, что такое Визуализация? — спросил Первый Второго.
— Нет.
— Это когда несколько человек думают, о чем-то и это что-то появляется или происходит именно так, в такой форме, как они об этом думали.
— Не понял.
— Чего?
— Как это?
— Что?
— Ну, я имею в виду… Ты хочешь сказать, что мы сами все создаем и правим?
— Нет.
— А что ты хочешь сказать?
— Я очень многое хочу сказать. Но в данном случае…, все это делает Бог, которого создали мы. Зачем же самим такие тяжелые вещи творить и создавать…
— Логично.
В машине играла песня Led Zeppelin, «Thank you». Образовалась небольшая пауза в разговоре, которую заполнил плохой голос Второго, подпевающего солисту.
— Па-а-ба-па-а-ба-па-а-ба-па-а. Пам-па-а. Пам-па-а…
— If the sun refused to shine, I would still be loving you. When mountains crumble to the sea, there will still be you and me…
— Да, хорошо ехать в Джипе, — наконец изрек Второй.
— Да, — вздохнул Первый. — Если б он у нас был.
В кабине появился до селе неслышимый звук мотора.
— Но, ведь и Девятка тоже неплохо?!
— Хорошо, что не Запорожец.
Машина затряслась сильнее.
— А что? Запорожец — тоже хорошая машина.
Из соседнего Джипа все еще звучал «Thank you».
— Ну что? Тогда к звездам?
— Давай. Хоть они и наше творение…
И два велосипеда взмыли вверх. Они вошли в штопор. Затем сделали мертвую петлю. Затем бочку. Люди внизу смотрели, как заканчивается парад, и как солнце играет на крыльях двух Мигов. Где-то в толпе один человек подошел к другому.
— Птс! Бредятина! — проговорил он, возвращая бумажку с каким-то текстом Второму.
Он крепко выматерился…