Утро было слишком ярким, солнечным, теплым и приятным для зимы и того, чтобы идти на работу. Постель была слишком теплой и мягкой, чтобы вылезать из нее в 7 утра. Настроение было слишком хорошим для того, чтобы тратить его в пустую и пахать.
Именно поэтому, когда зазвонил будильник, он не встал. Он выключил будильник и проспал до десяти утра.
Кто он? Если честно, я и сам не знаю. Да это и не важно. Пусть будет Сережей. Впрочем, нет. В связи, с тем, что с ним будет происходить далее, — важно. Ну, тогда пусть будет Алексеем. Впрочем, я бы не отказался назвать его Стасом (и то, что произойдет далее, в общем-то, присуще и Стасу), вот только с ним я уже завязал. Да и просто не хочется.
Так вот.
Алексей…
Нет, все-таки лучше будет, Сергей.
Сергей снял телефонную трубку, не вставая с постели, сделал голос погрустнее, набрал свой рабочий номер, и когда на том конце взяли, рассказал, что болен. Не может прийти. Не может встать. Скорая приедет лишь через час. В общем, ну никак не получится прийти на работу.
Надо заметить, что на том конце провода был один из заместителей начальника. Тот все это внимательно выслушал. Покивал. Помычал. И сказал, что Алексей… тьфу, Сергей, может не приходить сегодня, но лучше бы выздоровел к завтрашнему дню.
— А еще, — добавил он, — ты можешь не беспокоиться по поводу шефа. Он сейчас на похоронах Антона Витальевича (помнишь такого? Да, да. Это тот самый), так что будет не скоро, но я ему позвоню на мобильник и сообщу, что ты серьезно болен.
Разговор закончился на Алексеевом…, тьфу, Сергеевом болезненном «спасибо» и коротких гудках.
Далее, Алексей…, то есть, Сергей…, встал, потянулся (да так, что перед глазами поплыли круги), схватил халат со стула и пошел умываться.
Процесс умывания, я думаю, описывать не стоит — ничего интересного.
Завтракал он гречневой кашей в молоке. Пил черный пакетированный чай. Слушал радио. Кажется, что-то типа «Минимум» или «Европа минус».
Как доел, допил, дослушал, взял телефонную трубку и позвонил Наташе.
Впрочем, я не уверен… может быть, ее звали и не Наташей, а, скажем, Таней… Ну, пусть будет Наташей.
Так вот.
Алексей…
Ладно, пусть будет все-таки Алексей.
Значит так. Звонит Алексей своей девушке, Тане (ну, или Наташе) и договаривается о встрече. Мол, он к ней зайдет домой, а потом они вместе пойдут гулять в ЦПКиО. Ну, или не в ЦПКиО, а «Парк Победы»… Впрочем, нет. Лучше в ЦПКиО — в Парке Победы массовые захоронения… там слишком грустно и зачастую случаются ссоры. Значит, в ЦПКиО. Алексей улыбается, Наташа (ну, или Таня) тоже, договариваются, что он прямо сейчас выбегает и едет к ней.
Надо сказать, что они живут в разных концах города. То есть, он, например, на «Ленинском проспекте», а она на «Лесной». Ну, или она на «Василеостровской», а он на «Ладожской». Не важно. Наверно.
Они говорят друг другу «до встречи» и «целую», кладут трубки.
Он в приподнятом настроении бежит одеваться, одевается, душится, бреется, ну и так далее.
Она прихорашивается.
Он выходит, закрывает дверь, спускается на лифте, выходит из подъезда…
И тут!
И тут в голове Алексея проносится интересная мысль: «А вдруг, я наткнусь на Даниила Степановича?!». Надо сказать, что этот самый Даниил Степанович и есть его непосредственный начальник, слегка недолюбливающий Лешу. Еще надо заметить, что Даниил Степанович ненавидит врунов, лгунов, прогульщиков и лентяев, коим, в сущности, наш Алексей и является. Да и положение у Алексея на работе сейчас не самое лучшее. «Наверно, зря я решил сегодня не идти», — проносится у него в голове. «Смерти подобно, если нечаянно столкнусь с Даниилом Степановичем — уволит, даже не задумается… А работа сейчас ой, как нужна!».
Впрочем, Алексей пытается себя успокоить неизбежностью судьбы и выражениями: «будь, что будет» и «поздняк метаться».
Однако, успокоить себя не получается, так и трясет всего внутри. Он идет по направлению к метро и видит, как из толпы выходит чуть сгорбившийся человек в синей курточке и черной кепочке… В общем, Даниил Степанович.
Ан, нет. Показалось. «Фух» — отпускает сердце.
И тут слышится голос Даниила Степановича, у правого уха:
— Да, и не забудь купить макароны…
Ан, нет. Не его голос. Показалось.
Алексей в метро. На эскалатор. Вниз.
«Боже, мой! Как тресет-то! А вдруг, он сейчас поднимается на эскалаторе… Вот, черт!» И зубы сильнее стискивает, и руки холодеют, и мурашки по коже бегут.
Вдруг, взгляд Алексея останавливается на синей курточке с черной кепочкой.
«Черт подери! Это точно он. Посмотри на осанку, посмотри на фигуру! Такого нельзя не узнать!»
«О, нет! Не поднимай голову, не надо!». А тот поднимает, и…
Алексей выдыхает. Это не Даниил Степанович. Это кто-то другой. Да и не похож совсем… Не-е! У того и осанка другая…
Спустился Алексей на эскалаторе, но не стало ему легче — народу много. И в поезда, и из поездов… Толпа, а в толпе опять виднеется кепочка… Надо поскорее в поезд запрыгнуть, тогда вероятность быть увиденным сведется практически к нулю. И к двери встать…
Вошел. Встал.
По дороге Алексея мучили разные дурацкие мысли, но страх, казалось отступил, а вероятность встретить Даниила Степановича свелась практически к нулю.
И вот поезд прибывает на «Лесную». Ну, или на «Ладожскую». Впрочем, нет. Алексей ехал без пересадок, так что все-таки на «Лесную».
Он выходит из вагона и опять видит в толпе понурую фигуру в черной кепочке и синей курточке. Фигура проходит прямо рядом с Алексеем, и как раз в момент, когда сердце уже готово было остановиться, становиться ясным, что это не Даниил Степанович.
Алексей из метро — опять черная кепочка.
Алексей в маршрутку — опять синяя курточка.
Только в маршрутке он чуть успокоился и понял, что теперь вероятность встретить Даниила Степановича, в общем-то равна нулю.
Едет.
Просит остановить на перекрестке.
Водитель говорит, что может только после.
Алексей соглашается. Выходит. Прощается. Закрывает дверь. Идет к дому любимой. Вот склонившаяся под тяжестью снега вишня. Вот яблони. Вот тротуар, дорога. Вот Наташин подъезд. Вот дверь. Вот ручка. Вот улыбка на лице. Вот бьющееся от счастья сердце.
А вот он тянет дверь за ручку, и на него вываливается мужчина в синей курточке, черной кепочке, хотевший, по видимому толкнуть дверь с той стороны всем своим весом.
«А еще, — добавил он, — ты можешь не беспокоиться по поводу шефа. Он сейчас на похоронах Антона Витальевича (помнишь такого? Да, да. Это тот самый)…». Только теперь Алексей сопоставил два очевидных факта: «Наташа живет в одном подъезде с тем самым Антоном Витальевичем» и тот диалог, произошедший утром с замом.
Утро. Солнце. Чай. Гречка в молоке. Халат. Телефон. Разговор. Улыбки. Смех. Дверь. Подъезд. Толпа. Метро. Эскалатор. Толпа. Поезд. Толпа. Эскалатор. Толпа. Маршрутка. Перекресток. Вишня. Яблони. Снег. Подъезд. Ручка. Дверь…
— Здравствуйте, Даниил Степанович… — опешил Алексей и почувствовал, как сильно сжалось сердце.
— Алексей? Ты же, вроде бы, болен…